Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Можно сказать, что звук убил Голливуд. (Туда ему и дорога, скажут некоторые.) Правда, так можно сказать только про Голливуд первой четверти XX века, когда приход звукового кино уничтожил индустрию кино немого. Но все равно метафора выходит очень хорошая, и Чак Паланик не смог отказать себе в удовольствии буквализировать ее в своем самом свежем романе – «Рождении звука». Он действительно взял и убил современный Голливуд с помощью хорошего такого крика. (Туда ему и дорога, скажут некоторые.) Разумеется, по всем правилам жизни тут же родился Голливуд новый, что лишний раз подчеркивает «реалистичность» фантазий Паланика. Этому посвящена вторая (из трех) частей «Рождения звука», и она самая лучшая, самая драйвовая и самая паланиковская, именно она похожа на его старые хиты – от «Бойцовского клуба» до «Колыбельной». С первой и третьей частями все не так хорошо.
Кстати, на языке оригинала рассматриваемый роман называется «The Invention of Sound», что переводить надо все-таки не как «Рождение звука», а как «Изобретение звука». Но переводчик решил так, как решил, пусть название «Изобретение звука» и помногослойней будет.
В какой-то момент Чак Паланик почти всех разочаровал. После первых по-настоящему убойных романов (и это, конечно, не только «Бойцовский клуб», но еще и «Невидимки», «Уцелевший», «Удушье» и «Колыбельная») он как-то стремительно сдулся. Шокирующие приемчики больше не шокировали, куда-то делась фирменная ярость, былая бескомпромиссность улетучилась. Вдруг оказалось, что Чак Паланик может быть искренним в своей сентиментальности и уставшим от бесконечных попыток еще раз ткнуть общество в его недостатки. Уходя во всякие стилистические эксперименты (сами по себе хотя бы любопытные), он стремительно терял поклонников, хотя да, они не переставали любить его ранние романы, если уж полюбил их, то разлюбить невозможно. В таких ситуациях говорят, что автор исписался. Возможно, это применимо и к Паланику. Можно рассуждать о том, что так на него повлияли смерть отца, вынужденный выход из шкафа, в конце концов, проблемы с агентом, который подворовывал его гонорары. А можно посмотреть и под вот таким углом: просто старые фокусы всем приелись, а придумать новые смелости не хватило. Но все равно постоянные читатели не устают давать Паланику новый шанс. И, пожалуй, из всех его книг, написанных в десятые, «Рождение звука» этого шанса заслуживает более всего.
Главных героев у нас двое. Во-первых, страдающая провалами в памяти Митци. Она плотно сидит на таблетках, практикует, мягко скажем, деструктивный секс и создает уникальные звуковые эффекты для кинофильмов. В общем, типичная героиня Паланика. С кучей скелетов в шкафу. Во-вторых, много лет назад потерявший дочь Фостер. Он до сих пор не может справиться со своей потерей: ходит в группу поддержки, разыскивает по Интернету педофилов и мечтает их уничтожить. В общем, типичный герой Паланика. С кучей скелетов в шкафу. Эти двое авторской волей связаны, рано или поздно притянутся друг к другу, по дороге узнав много такого, чего предпочли бы не знать. По ходу истории и читатель узнает много такого, чего предпочел бы не знать. Хотя это, конечно, вранье: в отличие от персонажей книги, читатель как раз-таки хочет все это узнать. Иначе к чему ему открывать очередной роман Паланика.
Да, все это очень напоминает именно что раннего Паланика. Думается, приди ему в голову этот сюжет в начале нулевых, мы получили бы настоящую литературную бомбу, от которой у многих много чего порвало бы. В наличие не только изломанные герои, но и головокружительный сюжет. Постоянно что-то выясняется, на каждой странице вас может ждать поворот если не на сто восемьдесят градусов, так хотя бы на градусов девяносто. Никуда не делся емкий лаконичный язык, хотя в этот раз Паланик решил обойтись без перечислений и повторов, которые стали его визитной карточкой еще в первых романах. Прибавьте к этому еще и прихотливый монтаж повествования. Точка зрения пусть и в третьем лице постоянно скачет: то глазами Митци, то глазами Фостера, то глазами Митци, то глазами Фостера, а порой еще и вклинивается достаточно бесполезный третий рассказчик. Они все ненадежные. К счастью, Паланика не покинула чувство меры, он практически не использует первое лицо, а то читатель точно поплыл бы. Высок сатирический элемент: привычно громят капитализм, а особое внимание уделено Голливуду. Некоторые сюжетные элементы балансируют на стыке реализма и фантастики, когда бредовые порождения сознания персонажей уже и не отличишь от реальности. Хотя один стопроцентно фантастический элемент есть – тот самый крик, с помощью которого Паланик взял и убил Голливуд.
Да, все это очень напоминает именно что раннего Паланика. Но кое-что все равно пошло не так.
Первая часть вышла слишком уж путанной. Причем неоправданно. Понятно, что она нужна, чтобы представить главных героев, а в таком случае без флэшбеков сложно обойтись. Но, во-первых, экспозиция слишком длинная для романа в двести пятьдесят страниц (занимает первую сотню), во-вторых, местами автор из-за все тех же флэшбеков как будто зависает, что идет во вред темпу повествования. А, во-вторых, третья часть больше напоминает синопсис к третьей части, чем полноценный текст. Паланика губит торопливость, такое впечатление, что история ему наскучила, и он хочет как можно скорей с ней разделаться. А теперь повторимся: вторая часть вышла выше всяких похвал – это как раз тот Паланик, которого все полюбили. По сути вторая часть могла бы быть самостоятельной повестью. В ней есть вставной рассказ про мальчика с аллергией, так вот – это прямо концентрированный Паланик, без сантиментов, предельно жесткий и говорящий о мире то, что мы не хотим о нем знать. Да, люди гибнут по глупости своих близких. И порой из-за продолжающейся глупости эти смерти становятся только тяжелей.
Так что, вы уже, наверное, поняли: «Рождение звука» будет интересно, прежде всего, верным поклонникам автора. Возможно, очевидные минусы текста они смогут преодолеть, чтобы поймать от него то ощущение, которое все еще живет в них после прочтения ранних вещей. Хотя думается, самым правильным будет прочитать исключительно вторую часть. Она – отличная!
Глядя на многочисленные переиздания работ Чака Паланика, заполонившие книжные магазины, я решил, что было бы не лишне попробовать приобщиться к творчеству этого писателя. Тем более, что на русском языке вышли все его произведения крупной формы.
И хотя некоторые романы Паланика были номинированы на "Премию Брэма Стокера", мой выбор пал на книгу, обделенную вниманием "Ассоциации авторов романов ужасов", а именно на "Уцелевшего".
Это произошло по двум причинам. Во-первых, меня заинтриговал синопсис книги, поскольку мне нравятся сюжеты, в центре которых находятся тоталитарные секты. А во-вторых, оценка произведения на ФантЛабе оказалась довольно высокой, что давало надежду на как минимум адекватный текст, который не захочется бросить сразу же после вступления.
И прежде чем я коснусь своих впечатлений от романа, кратко расскажу о чем он. "Уцелевший" — это история жизни человека по имени Тендер Бренсон, который рос и воспитывался среди последователей Церкви Истинной Веры, обосновавшейся в сельской местности штата Небраска. По достижении восемнадцатилетнего возраста он, как и многие другие "зомбированные" юноши и девушки, отправился в качестве миссионера труда в "большой мир", дабы прислуживать в доме богатой семейной пары и часть заработанных денег перечислять на нужды Церкви.
После одного неприятного инцидента (во избежание спойлера не буду говорить какого), старейшины секты решают, что настал момент всем верующим вознестись на небеса (иными словами, покончить с собой). Что, собственно, они и делают. А вслед за ними и миссионеры труда, разбросанные по всей Америке. Постепенно из адептов Истинной Веры в живых остается только наш герой, после чего к делу подключаются эффективные менеджеры, превращающие Тендера в своего рода религиозного гуру. Однако за быстрым взлетом на вершину всеобщего обожания Бренсона будет ждать не менее стремительное падение. И как раз о нюансах последнего нам поведает "Уцелевший".
Что же хорошего можно сказать о творении Паланика? Да по сути не очень много. Мне понравилась идея произведения и отдельные сцены, весьма оригинальным способом показывающие безумие протагониста (о том, что у него не все в порядке с головой, я думаю, вы уже и сами догадались). Но все прочее лично меня не тронуло. Если брать конкретнее, то из минусов я бы выделил:
1) Язык книги. Понимаю, что это такая авторская фишка Чака — часто повторять одни и те же мысли и щедро сдабривать предложения синонимами (словно у него под рукой оказался их словарь и он посчитал, что добро не должно пропадать впустую). Но у меня такой стиль повествования вызвал лишь недоумение, граничащее с раздражением.
2) Постоянное перескакивание с одного на другое. Когда подобное происходит изредка, то этот художественный прием еще можно простить. Но когда встречаешь его в каждой главе — это уже перебор. Все-таки я хочу читать связный текст, а не какую-то кашу из рассуждений и событий.
3) Жанровая неопределенность. Честно, я так и не понял, к чему относится "Уцелевший". То ли это реалистичное произведение, стремящееся затронуть серьезные проблемы современного общества; то ли фантастика, где возможно практически все что угодно; то ли памфлет о нашем больном мире. Да-да-да, Паланик — контркультурная звезда, настоящий мастер своего дела и т.д. и т.п. Но, блин... Неужели нельзя было заранее решить, что конкретно ты пишешь? Просто чтобы было ясно с каких позиций оценивать твой труд. А то выходит, что перед тобой не роман, а какая-то муть: для обычной прозы — слишком странная, для полета фантазии — слишком приземленная, а для сатиры — слишком пресная и предсказуемая.
Пока не знаю, буду ли я читать другие работы Чака, но точно уверен, что если такое и случится, то еще очень не скоро.
В абсолютно белой комнате за столом сидит женщина в наручниках. Знакомьтесь, Джейн Шарлотта. Ее фамилию мы так и не узнаем. Она обвиняется в убийстве некоего мистера Диксона. Его имя мы так и не узнаем. Когда Джейн Шарлотту арестовывали, она заявила, что работает в Организации (абсолютно секретной), которая борется со злом. И теперь ей предстоит пройти собеседование с психологом, чья задача состоит, как и полагается, в том, чтобы оценить ее вменяемость. А вот и психолог. Он входит в комнату, садится перед арестованной, представляется: «Ричард Вейл». Задает обычные в таком случае вопросы. Но диалог уже скоро превратится в монолог. Хорошо продуманный, очень литературный, построенный по всем правилам триллера монолог. Джейн Шарлотта, кажется, одержима идеей рассказать свою историю, иначе она не стала бы кричать полицейским про «Злых Обезьян». Собственно, весь роман Мэтта Раффа представляет собой, скажем так, запись рассказа Джейн Шарлотты. Сразу становится ясно, что она – ненадежный рассказчик. Прекрасно! Ведь по ходу чтения можно еще и размышлять о том, где же она врет, где что-то умалчивает, а где правдива так, как может быть правдив только истинно верующий, которому во время исповеди вкололи сыворотку правды.
Все это с самого начала крайне кинематографично, словно читаешь новеллизацию неснятого фильма. Только стоит сказать, что эта новеллизация чертовски хороша, возможно, она даже лучше воображаемого фильма. Это ощущение проистекает из того, что все это мы уже так часто видели. Сама идея построить повествование в виде допроса – давно набивший оскомину штамп. Какие только фильма не начинались вот так. Из последних вспоминаются «Игра в имитацию» и «Аннигиляция». И чем дальше, тем больше будет этих штампов. В какой-то момент становится ясно, что это осознанный авторский прием. Вот важный звоночек: надо держать ухо востро, явно это «жу-жу-жу» неспроста. И да, неспроста.
Жила-была своенравная девчонка. Она все время ругалась с матерью, баловалась наркотой, учиться не желала, в общем, вела себе препаршиво. В какой-то момент ситуация дошла до такой степени, что девчонку отправили жить к дяде с тетей, иначе все могло закончиться хуже не придумаешь. Оказавшись в маленьком городке, девчонка заскучала. В итоге она увлеклась книжками про Нэнси Дрю и даже стала получать некоторое удовольствие от посещения школы (в конце концов, у нее не было больше никаких развлечений). А тут нашлось еще и приключение. Девчонка стала подозревать, что школьный уборщик является маньяком, который уже убил нескольких маленьких мальчиков в округе. Непроизвольно наша героиня принимается за расследование, словно копируя поведение героини своих любимых книжек. Но этого мало: оказывается, что рядом действует Организация (абсолютно секретная), которая явно избрала своенравную девчонку, чтобы та помогла в уничтожении маньяка. Дальше будет еще много всякого. Но пересказывать все остальное – это лишить читателя львиной доли удовольствия от книги.
Уже в завязке первого эпизода повествования виден основной парадокс: если Джейн Шарлотта все это выдумала (сознательно или не сознательно, не суть как важно), то она, конечно же, базировалась на том, какие книги читала и фильмы смотрела (вот оно оправдание для всего этого бесконечного количества штампов и отсылок к конкретным фильмам и книгам), но, если все сказанное психологу правда, то тогда ее история настолько похожа на выдумку, что ей не веришь. Первая трактовка может объяснить все те удивительные события, которые происходят с главной героиней. Вторая трактовка подразумевает, что мы должны всю эту небылицу принять на веру, объяснений многого так и не будет, они не нужны, ведь если ты веришь в происходящее, то в объяснениях не нуждаешься. «Верую, ибо абсурдно», – сказал Квинт Тертуллиан. И был, конечно, прав. Мэтт Рафф для обоснования этого тезиса вставляет в текст более пространную конструкцию, которую называет «проблемой Нода», но ее суть сводится к словам Тертуллиана. До самого финала мы не получаем хотя бы маленькой наводки на то, какая трактовка верная. Хотя, возможно, автор этих строк просто пропустил ее, ведь в тексте куча деталей, выглядящих многозначительно, но по сути отвлекающих внимание.
Повышенное внимание к мелочам провоцирует не только сам текст, но еще и рекламные отзывы на обложке. Поэтому порой в тексте можно увидеть то, чего в нем нет. Хотя тут, скорее, причина не в читателе, а в издателе. Местами Джейн Шарлотта говорит о себе в мужском роде. Кажется, что это должно что-то значить. На самом деле ничего не значит, банальные опечатки, вот и весь ответ. Что, конечно, несколько разочаровывает.
Второй важной темой романа после темы доверия становится вопрос определения истинного зла. Дело в том, что Организация, на которую Джейн Шарлотта по ее словам работает, занимается тем, что уничтожает людей, которых признает предельно злыми и вредными для общества. Но в каждом человеке есть доля зла. Нет абсолютно добрых людей. Поэтому эксперты Организации вынуждены всегда решать, стоит ли данный человек того, чтобы его убили. То есть понятно, что когда речь идет о каком-нибудь тихом извращенце, который лишь фантазирует о запретном, но никогда не претворит свои фантазии в реальность, его вряд ли решат убрать. А вот когда приходится решать, кого же убить, гангстера, который искалечил кучу людей, или тихого маньяка, который незаметно прикончил нескольких человек, но никогда не будет пойман полицией потому, что умело прятал следы, то ответ будет менее очевидным. Тут, конечно, Мэтт Рафф подпускает как раз-таки очевидный момент. Выстраивание стратегии деятельности любой организации всегда ограничено ресурсными рамками. И в этом ключе вопрос в другом: кого перспективней устранить – того, кого могут никогда не поймать, или того, кто рано или поздно окажется либо за решеткой, либо в могиле благодаря действиям собственных подельников? Конечно, вся эта казуистика отвлекает наше внимание от главного вопроса: можно ли считать добрыми людьми тех, кто возомнил себя имеющими право решать жить кому-то или нет? Парадоксальным образом ответ на этот вопрос столь же неочевиден, как и ответ на предыдущий вопрос; не будем забывать, что маньяк убил, скажем, десять человек, а гангстер искалечил сто десять. И вот тут дело уже за читателем. Это ему стоит ответить для себя на эти вопросы. Мэтт Рафф ни разу даже не пытается внятно их проговорить, не то, чтобы дать на них ответы.
Итак, мы имеем сложные гносеологические и этические вопросы в обертке лихого, почти пародийного боевика. Кажется, это беспроигрышный вариант. Плюс – ненадежный рассказчик и связанные с этим головоломки. Кажется, это тоже беспроигрышный вариант. Но, к сожалению, автору изменило чувство вкуса. Он так хотел поразить читателя, что в финале, мягко скажем, перемудрил. И опять же мы получили не какую-то там оригинальную развязку, а очередной набор штампов. Что указывает, безусловно, на то, что Мэтт Рафф последовательно используют ту же стратегию, с которой начал свой роман. Хотя вот тут-то не хватает как раз некоторого слома, смены правил, возможно, тогда бы финал по-настоящему поразил бы. С другой стороны есть книжки, в которых финалы пусть и неожиданные, но для опытного читателя предсказуемые. За примерами ходить далеко не надо: «Бойцовский клуб» Чака Паланика. Но опять же, эта книга берет не заковыристым сюжетом, а некоторым надрывом, сильным чувством, положенным в его основу. И вот тут-то виден главный изъян «Злых обезьян» Мэтта Раффа – этой книге очень не хватает безудержного порыва, настоящей ярости, божественного безумия, которое всегда сопровождает выдающиеся произведения искусства. Но это не означает, что «Злые обезьяны» не заслуживают внимания. Стоит повторить, это отличная сюжетная штука, которая еще и заковыристые вопросы поднимает.
облако тэгов
